Казанье на Успение Пречистое и Преблагословенъное Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии

По празнице празник, хвалебном – хвалебный, православъные християне, ныне нам наступует, на который матъка наша, Святая Въсточъная Церков, так, яко и на перъший, сынов своих правдивых в утвороных Духом Святым гимънах възываючи, в едъном з них тыми словы мовит: "Прийдете празнолюбъных съборы. Прийдете, лик да съставим. Прийдете, венъчаим песньми Церковь в упокоении ковъчега Божия. Дънесь бо небо простирает нядъра, приемля рожъдъшую всеми невъместимаго, и земля, источъник жизни отдающи, благословения украшаеться благолепием. Ангели лик съставляют с апостолы, ужасно възирающе, от живота в живот преставляему, рожъдъшую начальника жизни. Вси поклонимся Ей, молящеся: съродънаго присвоения не забуди, Владычице, верно празнующих всесвятое Ти успение".

Голос радости и голос збавенья, – твой голос быти, матъко наша Церкви, узнаваем. От радости, бовем, в радость нас провадиш, от веселья до веселья възываеш, от славы в славу (на припатрованье ся ей) приводиш. Оказала сь недавно прошлых часов, показаную на горе Фаворъской небеснаго Царя славу пред Его доброволъным поносное смерти утеръпеньем. Оказала сь будущого века светлости промень пред зайстем в ад праведънаго Слънца. Оказала сь пришлую святых тел озъдобу пред Головы их поруганьем и оплеваньем. Оказуеш и ныне того ж преможъного Царя славы славу, [л. 27 об.] которою (по прославленью и увелъбенью Пречистое плоти Своее) прославился на горе одушевленъной; на горе, преосененъной Духом; на горе, в которой Сам жити Благоизволил. Бо если прославляем бывает въ святых, яко ж не мает быти прославлен в Той, Которая ест Святая Святых; если ся, мовлю, в тых славит, которые Его славою по мере данъного им дару сут украшены, – яко ж ся славити не мает в Той, Которая водлуг обфитъности наполненая ласки, славою Его есть преукрашенъна? О которой славе, з ласками вашими, на тот преславъный праздъник беседовати, а в той беседе вышей описаного церковъного гимъну духовъное мудърости и потехи наполненые слова уважати и розътрасати я, недостойный, хуть и прагненье маючи, ач колъвек вем то добре, иж не толъко мой тупый розум, мелкий довътип, слабая сила и неумеетъная вымова подолати тому, жадъною мерою не может, але и вси наймудрейшии философи и навымовънейшие красомовцы и ветия, если бы ся о то (силам своим уфаючи) покусити хотели, яко рыбы, безъгласны зостати бы мусели. Если, бовем, неподобна человеку мънозъство звезд зличити, высоту небесную змерити и глубину морскую изъследити, далеко неподобънейшая мънозство похвал, высокость славы и глубокость невычеръпаемых даров Пречистое [л. 28] и Преблагословенъное Владычицы нашея Богородицы присно Девы Марии словы зличити, мыслью огорнути и розумом достигнути. Едънак, иж Тот, Который се з Нее родити благоизволил, просвещает очи слепых, умудъряет розумы глупых и ясен чинит язык гугнивых, а Она, Матерне к Нему дерзновение маючи, все, чого едъно похочет, отримати снадъне может, и Его прикладом (двема убогое вдовы пенязьми не гордячого) дар хоч намънейший, любовию принесеный, вдячъне приймовати звыкла, Ее, яко пребогатое, а до того надъдер гойное и щодробливое милосердия Матъки, прошу, абы, яко некгды, добротливою своею причиною убогим и недостаточным господаром у Сына и Бога своего, то зъедънала, иж ся им вода в выборное вино претворила, так и тепер нашу немощ, наш недостаток и нищету, праве, последънюю, з непребраное добр Своих скаръбницы въспомочи и поратовати, и нешто воды, з незмерного славы и похвал своих оцеяну почеръпнути давши, оную душетрезъвеным божественъное любви и духовъное потехи вином учинити рачила.

"Прославляющого мя прославлю" (1 Цар. 2:30), – мовити самая Правда рачит, а якою ж славою? – Славою, заисте, великою, славою неизреченъною. "Што мает быти мужу тому, которого, хочет, прославити цар?" – рек Артаксеркс до [л. 28 об.] Амана. Але яко слушней тые слова з удивлением мы речи можем: што мает быти человекови тому, которого хочет прославити Кроль над кролъми и Пан над паны? От можъного, бовем, от богатого а притом от гойного и щодъробливого Пана неляда дару, неляда упоминъку особа тая, которую Он почтити хочет, сподеватися мает. А иж великий то ест Пан, и величью Его нест числа, а до того бездъна ест милости и Отец щедротам, якая ж то мает быти слава, которою прославляет тых, которых на земли и на небеси прославленъными мети хочет? Зъвлаща, иж так Сам до Бога Отца Своего мовити рачит: "Аз славу, юже дал еси Мъне, дах им" (Ин. 17:22) А если Он дает, хто ж им отъняти ее может? "Кто поемлет на избранъные Божии" (Рим. 8:33), – мовит Апостол. Бог оправдает, а хто ж их мает осужъдати? Бог прославляет, а хто ж их смеет уничижати? Хто тое славы, хто тых похвал, им от Него приданых, зазросьтъным языком своим увлачати им се важит, тот на зъедене огню вечному себе готует. "Мне же зело честъни быша дърузи Твои, Боже" (Пс. 138:17). Ведаю, бовем, иж их чтячи и прославляючи, славлю пречестъное и великолепое имя Твое, от которого они възяли, што колъвек мают; в котором набыли и заслужили собе то все, с чого ся утешают и для которого охотъне и з весельем найтяжъшие беды [л. 29] и утиски зносили, насрожъшие и наокрутънейшие муки теръпели. Тые их преславъные и преестественъные справы и поступки похваляючи, изали не отдаю хвалы и благодарения Тому, о котором пророк мовит: "Дивен Бог въ святых Своих, Бог Израилев" (Пс. 67:36). Дивен, заисте, и надъдер дивен и славен въ святых своих ест неба и земли Творец, възаем теж вси святии угодъницы Божии дивъни и славъни сут в Том, Который их в Собе, а Себе в них удивити и прославити рачил.

А если тая слава так дивъна ест и велика, а праве словы невымовъна и розумом нашим не огорнена, которою Тот так можъный и добротливый Пан слуг и угодъников Своих прославляет, яко ж далеко большая мусит быти слава тая, которою прославил Пречистую и Преблагословенъную Матер Свою? Яко, бовем, "звезда звезду изобилует въ славе" (1 Кор. 15:41), так и угодъник Божий угодъника – иле в трудах, иле в подвигах, а над то сталости веры и горячости любве целюет, тыле теж в славе и почести, от вышняго подвигоположъника зготованой, превышати мает. Пречистая засе и Преблагословенъная Богородица не як звезда звезду, але яко Сълнце иные вси звезды в ясности преходит, так всих угодъников божиих славою, зацностью и самыми заслугами превышает. Зачим теж, яко оные, от века угодивъшые Ему, звездами, так Она [л. 29 об.] Сълнцем слушне ся назвати может и называет. Не толъко, бовем, Ее звездою утренънею и зарею, лучами Божества сияючою, не толъко Луною, светлость от Сълнца примуючою, але и самым Сълнцем Писмо менует. А не толъко Сълнцем, але и небом, а небом, над иные вси неба вышъшим. И на самом том превышнем небе – высочайшим престолом и маестатом найвышъшого Царя. А не толъко престолом и домом, альбо рачей, кошътовъным а озъдобъным палацом и утешным коханья Его покоем.

А наконец, едъно таковое енеральное назвиско (которое тые вси речи в собе замыкает и до которого вси тые, вышей въспомененые и подобные тым, в Писме Божественъном найдуючиеся титулы, пристосованы быти могут) обираючи, именуется градом, альбо местом оным презацъным и превеликим, которому власне и особливе тые пророческие слова служат: "Преславъная глаголашася о тобе, гроде Божий" (Пс. 86:3). Заправды, бовем, славъные и преславъные, великие и превеликие, дивъные и предивъные речи мовлены и часто повътараны сут о том месте преславъном, о том граде одушевленъном присно царъствующаго. Мовлены, мовлю, и часто повътараны в Законе. Мовлены и часто повътараны в пророцех. Мовлены и часто повътараны в образех и фикгурах старосенъных. Мовлены и часто повъта[л. 30]раны в самой истоте, в ласце, мовлю, и благодати новой, и мовитися а повътарати никгды не перестанут. Не перестанет, бовем, язык християнский знаменитых того знаменитого места прерокгатив и особливых привелеев его славити и выхваляти. Не перестанет мысль и розум не толъко человеческий, але и ангельский, предивъному кошту и мистеръству его ся дивовати. Не перестанет сердце боголюбное превеликих озъдоб и сличностей его любити и в них ся кохати. Спытаеш мя, што то за прерокгативы? Што за озъдобы? И што за привилея, которые тому преславъному месту, сут наданы? Рихлей (яко ся вышей поведило) звезды небесные пораховати и песок моръский зличити, а ниж язык бренъный и калъный то по достатъку вымовити может. Едънак же отчасти толъко, килъка их с Писма Божественънаго вспомънети и въпосродок привести (помочи зъ неба уфаючи) покушуся.

За первую того презацного места прерокгативу то положоно быти может, иж его, Сам Тот найвышъший будовъничий и аръхитектон небесный выборным а особливым мистеръством, и особливым (иж так звычаем людским реку) коштом и превагою собе Самому ку воли збудовати рачил, яко о том Соломон в Приповестях сведчит, мовячи: [л. 30 об.] "Премудърость създа себе храм" (Притч. 9:1). Мудрость оная найвышъшая, мудрость оная превечная, Христос Спаситель наш, збудовал Собе на мешъкане дом, альбо рачей, палац и место широкое и престронъное, о котором Варух пророк мовит: "О Израилю, яко велик дом Божий, и долго место власти Его, велико и нест конца" (Вар. 5:24–25). Если, бовем, хотячи первому Адаму (который ся называл от любомудърцов некоторих малым светом) зготовати ку мешъканью дом, – збудовал ему досит престронъный и озъдобъный кгмах и палац. Што ж ся мает розумети о доме том, который мел быти збудованый на мешъканье въторому Адаму, который не малым светом ест, яко перъший, але Творец всего света, "носяй всяческая глаголом силы Своея" (Евр. 1:3). Што за великост, што за пространъност того дому, альбо рачей места, мела быти, в которое ся въместити благоизволил Тот, Которого небо и земля въместити не может? А притом и што за сличност, альбо за озъдоба его? Если, бовем, от земли перъстъному человеку так пенъкне и озъдобъне дом на мешъканье выставил, иж ся, не толъко очом всего створеня, але и его самого оку Бозскому уподобал, яко Писмо сведчит: "И виде Бог вся, елика сътвори, и се добра зело" (Быт. 1:31), яко ж далеко болъшая сличность, яко ж далеко большая пенъкность и озъдоба мела быти того дому, альбо рачей града, который ся збудовал на мешъканье "Господеви с небеси" (1 Кор. 15:47)? [л. 31) Если, мовлю, оному зготовал "и насадил" так весолый, и роскошный, "на Востоце в Едеме рай" (Быт. 2:8), яко ж далеко и неровъно сличънейший и роскошнейший тот Рай и огород быти мел, который Собе, а не кому иншому кволи всесильная десница Его насадити и запечатлети рачила? Для того ся, бовем, в Песнях Песней оградою заключенъною и источником запечатленъным, а в церковъном гимъне Раем, възрастивъшим нам цвет нетления, называет.

Вторая того града прерокгатива тая ест, иж, яко премудрый будовъничий альбо аръхитектон, хотячи який коштовъный и преважъный кгмах альбо палац выставити, перъвей его образ и фикгуру в уме и на мысли своей изъобразивши, потом и видимыми знаками нарысует альбо вымалюет, так и неба и земли Творец, выобразивши предвеки тот преславъный град в скрытой а недосигъненой глубине премудрости и разума Своего, напотом вымалевати и выконътеръфетовати его рачил в розных фикгурах образов старозаконъных и розъмаитых Писма богодухновенъного выроках. В Раю, в оной чистой земли, с которое чистого и непокаляного человека створил, тую мысленъную землю (от которое, яко пророк мовит, "Истина въсияла" (Пс. 84:12) и с которое (яко тот же на том же месцу докладает, мовячи: "ибо Господь даст благост, и земля [л. 31 об.] наша дасть плод свой" (Пс. 84:13) овоц збавенья и колос духовъного поживенья выросл) префикгуровал. Другий раз в ковъчезе Ноевом, в котором ся насенье въшелякого створенья от потопу въсемиръного уваровало и в котором въси зверята в великой а дивъной межи собою згоде и сворности тръвали, тот мысленъный ковъчег (в котором ся от вечъного и огненъного потопу натура людская спасла и заховала и в котором тело з духом, а склонъности прирожоные з дарами благодати духовъное никгды ни в чом не валъчили) предъобразил. Потом – в пенъкности Саръриной, в озъдобе Ревечиой, в сличности Рахиилиной тое прекрасное в женах, тое благословенъное межи невестами сличъност и озъдоба не толъко от людей, але и от ангел непоровънаная (которою внутр найбаръзей приозъдоблена будучи, възрок и очи небесного облюбенца до себе свабила и сердце Его любовию уязвила) прознаменовалася. Зась – в смысле Авигеи, в набоженъстве Анъны, в мудърости Деворы, в мужестве Юдифы оная всих премудърости даров з неба наполъненая пророчица и оная добляя а цену дорогоценъных каменей без прикладу превышаючая жена (которая найсрожъшого Олъбрима а найокрутънейшого тырана и неприятеля всегосветънего звитяжила и проклятую оного ужа и смока пекельного голову стерла) предъназначилася. И въ мъногих [л. 32] а розных фикгурах теню законъного, префикгуровалася. Префикгуровала купина, показаная Моисеови на горе Синайской, огнем палаючая а не зъгораючая, оную мысленъную купину, в которую огнь Божества, вселившися, ее не опалил, але толъко просветил. Префикгуровало море оное – которого Израиль сухими и неомочоными ногами шествова, и которое, яко пред прейстьем, так и по прейстью израилъском, было непроходимо – безсеменъное Бога Слова рождество и яко пред нароженьем, так и по нароженью пречистую паненства Ее чистост. Префикгуровал жезъл алъбо леска Ааронова, чудовъне заквитънувъшая, тот мысленъный жезл ис корене Иесъсеова, с которого цвет, Христос Спаситель наш, пречудъным а непостижимым рождеством проквитънул. Префикгуровала сень сведения альбо прибыток Мойсейский, водлуг визерунъку, показаного ему на горе, учиненый, тот мысленъный прибыток, в который въселилося и помешъкало с нами въ плоти безплотъное и превечное Слово. Префикгуровал кийот завета альбо скриня примирья, з негниющого цедърового дърева уробленая, тую мысленъную скриню, которое пречистая плоть истления не видела. Префикгуровала трапеза, хлебы предложениа на собе маючая, тую мысленъную трапезу, которая оный Хлеб животъный, с небеси сшедъший в собе носила. Префикгуровал [л. 32 об.] ковъчег, з обу сторон позлочоный, тот мысленъный ковъчег, которого, зъвнутр и зъверъху позолотила благодать духовъная. Префикгуровала стамъна золотая, маючая манъну, тую мысленъную стамъну, в которой лежала не манъна оная, которое едъше, жидове поумирали, але оная манъна правдивая, смаки всих ангельских покаръмов в собе замыкаючая, которую кто ест, не умрет навеки. Префикгуровала кадилъница золотая, тую мысленъную кадилъницу, которая от чистого и щирого чистое и щирое любве золота будучи уроблена, въдячне пахнучою аромат духовъных вонъностью весь свет наполнила. Префикгуровали скрижали завета тую мысленъную скрижалъ, на которой перъстом Отчим написалося Превечъное и Соприсносущъное Ему Слово. Префикгуровала церков Соломонова тую одушевленъную церков, которую Себе мысленъный Соломон, то ест Кроль правдивого покою, на милое и утешное отпочиванье збудовал. Префикгуровала оная, раз толъко в рок едъному аръхиерею въходимая Святая Святых, тую мысленъную Святынь Святыню, до которое один небесный и никгды неумираючий по чину Мелъхиседокову Аръхиерей въшол. Префикгуровали оные врата Иезекеилевы замъкненые тую двер мысленъную, которою никто инъший не въходил, опроч Того преможъного Княжате, Который упасл люди Своя, нового Израиля. [л. 33] Префикгуровала оная надъдер высокая, Иакову патриарсе през сон показаная лествица, тую лествицу мысленъную, которая понижоную през грех натуру нашу от земли на небо вывышила. Префикгуровало оное руно Гедионово, часу всемиръное сухости росою омочоное, тое руно одушевленъное, на которое само роса з неба тихим а неведомым способом опала в тот час, кгды вся земля суха, безъплодъна и вечъному проклятству была подълегла. Префикгуровала гора оная, в пророцстве Данииловом Навъходоносорови през сон показаная, от которое ся отъторгнувъши, камень без рук оного великого идола съкрушил, тую мысленъную гору, от которое тот Камень краеуголъный, Камень живый, в Сионе положоный, Христос Спасителъ наш, без руку мужеску отъторгнувшися, лесть идолъскую выгладил, царъство князя темности збурил а Свое вечъное и неотменъное кролевъство укгрунътовал.

Але хто ж бы вси тые образы альбо фикгуры выличил, в которых тое преславъное место еще зъдалека прагнучим его видети праотцем оказовалосе? Яко, бовем, прагнучые видети денъную и слонечъную светлость з весельем огледают зару, пред солнцем въсходячую, так и тые вси, которые ночи клятъвы, ночи греху, ночи лести идолъское преминеня а наступенья дъня ласки и светлости Евангельское з горачим прагненьем [л. 33 об.] очекивали, и зали не велъце прагнули видети впрод тую зару, которая юж близкое Того мысленъного Слънца правды прийстье оповедала? И с тых мер ранъной зоре альбо денъницы Соломон Ее прировънывает, мовячи: "Кто сия, приникающи яко утро" (Песн. 6:10). Тые теды вси, которые оные слова с плачем частокрот повтарали: "Господи, преклони небеса и снийди. Седяй на херувимех, явися" (Пс. 143:5), – ведаючи то добре, иж се пристья на тот свет в теле пажаданъного собе Месии дочекати не могли, аж бы тая мысленъная сень, тот одушевленъный прибыток на мешъканье Ему был выставлен, водлуг оных, з неба от сына громового слышаных слов: "Се скиния Божия с человеки, и вселитъся с ними, и тии людие Его будут, и сам Бог будет с ними, Бог их" (Откр. 21:3). И зали не прагнули видети въпосрод себе тую мысленъную скинию, тот град одушевленъный, в котором мешъканье неба и земли Творец Собе уподобавши, на земли явилъся и с человеки пожил, и зали не рады оглядали хоч образ альбо фикгуру оное щасливое правнуки своее, которое сличность и уроду безъприкладъную Кроль и Монарха вечъный надъдер улюбивъши, не толъко всему племени лодскому заслужоную неласку и справедливый гнев отпустил, але еще и моцным а нерозорваным векуистое приязни и найближъшого сповиноваченья звязком з ними Себе споил. И зали се теды, в так зацной ужице и повиноватой своей не кохали, [л. 34] для которое и сами с так низкое пропасти долины на так высокий и на так презацъный того предивъного а мыслью не огорненого дикгнитаръства стопен вывышоными зостали? Иж ся их, пред тым грехом скажоная и до подлости зверинъное приведеная, натура з натурою Бозъскою зъедъночила? И зали Ее, от всего сердца не улюбили? И зали Ее еще здалека в оных, о которых ся вышей рекло, фикгурах, яко в зерцале показаную им, не поздоровляли? И зали тых слов до нее слушней, ниж Иоаким аръхиерей з иными до Юдифы, не мовили: "Ты еси похвала Иерусалиму, ты веселие Израилю, ты честь людий наших" (Юдифь 15:9)?

Третяя того преславъного места прерокгатива тая менована быти может, иж хотячи его тот найвышъший Аръхитектон надъдер высоко вынести и над вси иные домы, месты и замки вывышити, самые муры его фундамента на высоких надъдер горах заложил, яко о том тот же и в том же псалме пророк сведчит, мовячи: "Основание его на горах святых" (Пс. 86:2). Где инъших мест и веж, высоко вынеслых, ледъво самые веръхи доходили, альбо рачей еще дойти не могли, там се перъший на будованье того, о котором мовлю, места кгрунт засадил; где, мовлю, вси святии угодницы Божии по долгом прац и трудов зношенью живота съверъшенством и святобливости своее досконалостью ледъво [л. 34 об.] достигнули, алъбо рачей достигнути еще не могли, оттуль Пречистая и Преблагословенъная Девица перъшии в молодом веку живота початъки провадити зачала и, праве се, оною едъною от всех избранъною голубицею оказала, которая на том бурливом житейском мору, покою ногам своим не найдуючи, але до ковъчега, с которого вышла, знову се ворочаючи, то ест, до Церкви Божое (абы там, з Ним только Самым жити и обцовати могла) в трех еще летах отдана и до Святая Святых въпроважона будучи и там, от рук ангельских покарм приймуючи, ангельский и вышей ангельский на земли живот провадила. Але як въжды так молодая паненъка в так малых летах до дому и родичов не тескнила? Кто ее там тешил? Хто ее там увеселял? На то респонъс хотячи учинити.

Четвертую того преславъного места прерокгативу впосродок слушне привести (за помочью Божею) могу. А которая ж то прерокгатива? – тая, которую тот же цар и пророк Божий на другом местцу в тые слова вспомънел: "Речъная устремления веселят град Божий. Освятил ест село Свое Вышний" (Пс. 45:5.). Увеселяла, заправды, и надъдер увеселяла тая вода живая, то ест благодать Пресвятого и Животворящого Духа, тое живое живого Бога место. Речет ми кто, и зали другие святые и выбраные Божие благодати духовъной не мели? На то отповедаю: иж не без [л. 35] причины тут пророк речное устремление, то ест навальность неякую тое воды и реки живое въспоминает, през то, бовем, значится гойность и объфитость баръзо великая ласки и благодати духовъное и даров а потех небесных. Инъшим теды святым (яко мовит преподобъный отец наш Герасим, иже на Иордани) дана была благодать и дары духовъные отчасти, а в Пресвятую Богородицу все исполънение благодати влилося. Прето ж Ее посланец и воевода двору небесного называет Обрадованъною, то ест ласки полъною. А если полъна ласки, то юж жадъного неласце местца и приступу там не зостало. А што, мовлю, о аръхангеле? Сам небесный Жених то Ей в Песнях Песней признавает: "Вся добра ближъняя моя, и порока нест в тобе" (Песн. 4:7). И на другом местцу, там же в Песнях Песней, называна бывает "Добра, яко Луна" (Песн. 6:10). То ест пенъкна и озъдобъна, яко Месец. Речет ми кто: але месець не завъше едънакий бывает? Нехай же ведают, иж не просто месяцем, але Месяцем полъным и Луною съверъшенъною у пророка называет се. А иж Луна и в тот час, кгды полъна бывает, мает неякие в собе якобы макулъки, с тых мер не тут ся еще застановляет, рекши тое слово "Добра, яко Луна", але докладает и тых слов: "Избранъна, яко Сълнце" (Песн. 6:10). Луна, бовем, през далекую отлеглость местца светлость от Сълнца приймуючи, оною ся светит. Але тая наша [л. 35 об.] мысленъная Луна не толко светлость от Сълнца, але и самое Слънце до себе приняла, – Сълнце, мовлю, правды мысленъное, Христос Спаситель наш, в тую добрую и прекрасную Луну вселитися благоизволил. А затым, што за див, же и самая Луна в Сълнце се, праве, претворивъши, Сълнцем слушне названа быти может? Яко ж ся так и называет от пророка, мовячого: "В Сълнцы положи селение свое" (Пс. 18:5). Нигде, бовем, инде, одъно в Сълнци, тому мысленъному Сълнцу (которое и зышло "Яко жених от чертога своего" (Пс. 18:6.) палац и ложъница сготована быти мела, яко бовем, Сълнце з натуры своее то мает, иж надъдер чисто и презърочисто ест, и намънейшая змаза и макула до него прильнути не может. Так и Пречистая а Преблагословенъная Владычица наша Богородица присно Девица Мария жадъным бы и намънейшым грехом и выступком никгды не была покаляна. И зали, бовем, то подобъна, абы в том преславъном месте што не кгречъного и не форемъного быти мело, которое себе Тот Пан и Монарха найвыший (пред Которым, яко Писмо мовит, и самые небеса не так, яко треба, сут чисты) не толъко на мешъканье, але и на милое коханье и надъдер роскошъное опочиванье обрал, мовячи: "Се покой Мой в век века, зде въселюся, яко изъволих и" (Пс. 131:14). Юж теды тот покой, тот одър мысленъного Соломона, великую около себе сторожу мусел мети. [л. 36] Юж тое небо одушевленъное, чистейшое быти мусело, аниж тые вси чувъственъные и самое тое емпирейское небо, которое звездами ест наполнено, сличънейшие, бовем, далеко звезды, то ест, вси соверъшенъные добродетели и всю святобливостей досконалость в собе замыкало. Заправды, бовем, яко пророк мовит: "Освятил селение Свое Вышний" (Пс. 45:5) и "дому Его подобает святыня" (Пс. 92:5). Если, бовем, света того монархове и княжата замки и палацы на мешъканье собе кошътовъне будуют и покои а ложъницы дивъне здобят и приохенъдожают; и зали теды в том (который Сама предвечъная Мудърость на мешъканье собе выставила) дому, и зали в той (которую Крол над кролъми, и Пан над паны Сам Своею рукою прибрал и приохенъдожил) ложъницы, предивъных озъдоб, предивъных сличъностей, предивъное чистоты, предивъное святобливости не будет? Бо если се мела, чому дивовати в дому Соломоновом царица Савъска, а звлаща, видячи оный его так пенкный и кошътовъный маестат, с кости слоневое робленый и злотом щирым покрываный, о котором Писмо мовит, иж не было такового в жадъном кролевстве, – яко ж тому мысленъному мысленъного Соломона престолу дивоватися кажъдый не мает? Которого место белое слоневое кости, пречистая а вышъше ангельная паненства чистость, а вместо золотого покривала – щирость [л. 36 об.] огнем небесным добре сполерованого любве злота дивъне и предивъне здобит, так иж се той озъдобе и самый двору небесного обыватель, пред престолом Божиим уставичъне стоячий, не помалу мусел дивовать, яко о том Церков спевает в тые слова: "Красоте девъства Твоего и пресветлей чистоте Твоей Гавриил дивяся, въпияше Ти, Богородице, кую Ти похвалу принесу достойну? Что же нареку Тя, недовем и чужъдуся; тем же, яко повеленъно ми ест, въпию Ти, Радуйся, Обрадованъная". А если аръханъгелови слов на выславленье озъдоб того престола и выличенье прерокгатив того преславъного места не ставает, яко ж нам ставати может? Молъчати, едънак, жадъною мерою се не годит в тот звлаща день, в который песньми и хвалами всякие, не толъко чаловеческие, але и ангельские похвалы превышаючое, ковъчегаБожия упокоение венъчати (яко ся вышей рекло) Церковь росказует. И добро пред тым богоотец Давыд к тому все приводил и напоминал, мовячы: "Хвалите Бога въ святых Его", але не тут ся застановил, леч еще доложил и тых слов: "Хвалите Его въ утвержении сил Его" (Пс. 150:1). И зали, бовем, тот преславъный град не ест оною моцною твердью, которая ся никгды порушити и захвеяти не может, о которой пророк мовит: "Бог посреде его, и неподвижитъся" (Пс. 45. 6)? Которые то слова пророческие, яко теж и дискуръсы, вышей положоные, уторовали нам добре, за ласкою и помочью Божею, дорогу до вспомъненья и привиденья впосродок. [л. 37]

Пятое того преславъного места прерокгативы, которая межи иными ест предънейшою, кгдыж в ней и въсих иных озъдоб и прерокгатив сума и досконалость зависла, о которой межи иными пророк Божий Иезекеиль значную а особливую възменъку учинил. Описавъши, бовем, досыть широко долъготу, высоту, пространство и иные озъдобы оного знаменитого в духу ему указанъного места, на конец тых слов доложил: "Имя же градови, от негоже дъне будет, Господь ту, будет имя ему" (Иез. 48:35), яко бы рекл: сила ест в том презацъном месте припатрованя се и подивенья годъных речей. Але тое имя, тот титул, наибольшую ему честь и славу приносит ГОСПОДЬ ТУ. Ку воли, бовем, тому титулови и самое место збудовано и всеми тыми, которыми он хлюбит, озъдобами и прерокгативами ест обдароно. И тое, теды, о котором мовимо, место одушевленъное, ач колъвек мъного и без личбы озъдоб и сличностей мает, на которых высловенье не только человеческого, але и ангельскаго языка мало, едънак же межи всими тыми озъдобами тое имя, тот титул БОГОРОДИЦА найбарзей его здобит. О, заправды, маеш ся, с чого, Презацное место, тешити, маеш ся, с чого веселити, же сь такового титулу достало. Яко, бовем, о Самом Том, Который тебе зъбудовал и в Тобе жити зезволил, тые слова апостол мовит: [л. 37 об.] "Толико лучъши быв ангел, елико преславънее паче их наследъствова имя. Кому бо рече когда от ангел: Сын Мой еси Ты, Аз днесь родих Тя" (Евр. 1:4–5), – так и о Тобе своим способом тые слова мовитися могут, иж так далеко болъшую над ангелы, аръхангелы и самые серафимы чест, славу и зацности высокость маеш, им годънейшого и зацнейшого над их всих имени и титулу сь доступила. Они, бовем, слугами се называют, а Ты – Матъкою. Они – дворанами Царя небесного, а ты – Самою того двору Царицею и Кролевою. О них пророк мовит: "Творяй ангелы своя духы, и слугы своя огнь палящ" (Пс. 103:4.), а о Тобе – "Предъста Царица одесную Тебе, в ризах позлащенънах одеянъна, преукрашенъна" (Пс. 44:10, 14). Они стоят пред маестатом Того преможъного Цара славы раболепно яко слуги, а Ты, по Его правицы поставлена будучи, дерзновение ку Нему маеш яко Матъка. Слушне теды, и надъдер слушне Церков Божия Тебе, одушевленъную Церков, "Честънейшую херувим, и славънейшую без расужъдения серафим" называет. Кгдыж Того, Которому они с страхом и трепетом предъстоят, в пречистую утробу Свою приняла еси; Того, на Которого они зрети не смеючи, лица крылами закрывают, на пречистых раменах Своих носила еси; повивала еси в пелены одевающегося светом, яко ризою. Питала еси млеком отверзающаго руку Свою и насыщающаго всяко животъно благоволения. О заправды, и повъторе мовлю: "Преславънаа глаголашася о тебе, граде Божий" (Пс. 86:3), [л. 38] кгды сь так преславъного набыл титулу. Бо если, кгды киот законъного теню был вънесен в Соломонову церков, так ся вся славою наполънила, иж священъницы през кревъкост натуры своее стояти там не могли, – яковая ж слава тебе наполнила, яковая святобливости озъдоба украсила, кгды не киот завета але Сам закону и пророков Творец до тебе въшол и в Тобе, як в найроскошнейшом палацу, премешъкал! И зали, бовем, не о Тобе власне тые слова в духу пророк вырекал: "Видех и се исполънь славы храм Господень" (Иез. 43:4)?

Полъно, заправъды, преславъное место боголепное славы! Сияеш, пресветлая полато, богоподобъными чюдесы. Щасливи, которые, отъкровенъным лицем (яко сынове дня и сынове света) на тую славу Твою смотрят. Щасливи, которые, з обфитости пребогатых добр Твоих нищету свою наполняют. Щасливи, которые в невымовъной сличъности и озъдобе Твоей ся кохают, и тые слова з "Господи, възлюбих благолепие дому Твоего, и место вселенья славы Твоея" (Пс. 25:8) с пророком мовят. Щаслива Церков Восточъная, которая то все скутъком выполняет и которая тым знаменитым (з часов апостольских и их сукцесъсоров уживаным и от вселенских, Духом Святым собраных, соборов конъфиръмованым) назвиском и титулом, то ест БОГОРОДИЦЕЮ уставичъне тебе именует. [л. 38 об.]

Нещасливый еретик Несторый, который тот титул выкинути с Церкви хотечи, за то на третем Въселенъском соборе вечъному проклятству ест отданый. Нещасливи его богомерзъкие потомки и наслядовъцы, которые Тебе БОГ0РОДИЦЕЮ не именуют и которые хорым сердца своего възроком на так великий славы и озъдоб Твоих бляск (яко сынове темъности вечное) смотрити не хотечи, оный затмити (але прожно) усилуют; которые тебе (водълуг слов Твоих) блажить не хотячи (иж не сут родом оным, ищущим Господа и ищущим лице Бога Ияковля) , явъне ся выдают и оказуют; которые, наконец, на каранье дотыкаючихъся киоту старозаконъного и неуважъне на него смотрячих не помънечи, о Тобе, одушевленъном Божиим киоте, въстекълым языком своим неуважъне мовити и дисъпутовати смеют; которые Тебе, мысленъного Сиона, ненавидят, – тые, бовем, по пророческому слову, посрамятъся от Господа, яко трава, огневи будут исъсохъшая.

Речет ми хто, же се тое слово пророческое розумеет о Церкви: Сионом, Бовем, Сионская Церков в Писме се именует!? На то ему отповедаю, иж въси а вси тые назвиска и титулы, которые в Писъме Божественъном Церкви привлащаны бывают, розумеютъся теж и в том же Письме уживаны бывают о Той одушевленъной [л. 39] Церкви, о которой пророк до Бога в тые слова мовит: "Святыня Церкви Твоея дивъна въправъду" (Пс. 64:5).

О заправды дивъная то Церков, и слушне ся ей задивовати в духу пророк мусел. Кгдыж не без причины Ее некоторие з зацъных церковъных докторов найболъшим и найпредънейшим на свете дивом, и святый Иоан в Объявенью – знамением великим, явленым на небеси, называют. Немаш, бовем, в Ней жадъное речи, которая бы надъдер дивъна и славъна не была, яко о том Церков до тое одушевленъное Церкви мовит: "Вся паче смысла, вся преславъная Твоя, Богородице, таинства". Немаш в том преславъном месте жадъного кгмаху, немаш жадъного пределу, который бы особливого неякого, над вси иные селения, алъбо прибытъки Иаковли мистеръства, особливое озъдобы, особливое святобливости и особливого привелею не мел, яко о нем тот же пророк Иезекеиль в тые слова мовит: "Исъписании храма наверъху горы, вся пределы его окрест Святая Святых сут. Се закона храма" (Иез. 43:12). Тое, теды, право, тот закон, тую уставу, тое презацное место мает, иж вси в ним кгмахи, вси пределы особливою и выборною святобливостью сут освященъны, особливыми а знаменитыми волностями наданы и особливыми а выше натуралъными привилеями упривилееваны. Дивъно Ее было зачатие, дивъно рожество, дивъно выхованье, [л. 39 об.] дивъна и над люди въсего живота, святобливость, дивъна и паче ума и слова в паненъской чистости Материнская плодъностъ, дивъно теж и над звыклый натуры бег преславъное и всечестное ее Успение! А так дивъно, иж се ему не только люди, але и бесплотъных воинства дивовати мусели, яко о том Церковь Божая спевает, мовячи: "Ангели Успение Пречистыя видевъше удивишася".

Але чому ж ся вжъды давъные горънего Иерусалима обыватели и старые небесного двора дворане дивуете? "Знаменье велие явися на небеси" (Откр. 12:1) – знак и див барзо великий а радость и веселье не менъшое не толъко на земли, але и на небе ся зъявило.

Дивуетъся и веселит земля, дивъные и необычъные речи слышачы и видячи. Видит, бовем, посла небесного Кроля, видит великого аръхистратига славы Господня Тому преславъному граду не толъко поселство, але и упоминок никгды пред тым на свете не виданый з далекое стороны приносячего. Видит его, мовлю, вравие альбо ветъку пальмовую, з саду и огороду райского в руках деръжачого и тому одушевленъному Раеви (на знак паненъского триумфу и звитяжства смерти) в руки отдаючого. Слышит теж от него тую весть и тую новину, же се Матце от Сына наследие алъбо дедицство надъдер знаменитое зготовало. Ач колъвек, бовем (по апостолъскому слову) дети родичом [л. 40] скарбити и дедицства готовати не повинъни, едънак же тут, яко святый Дамаскин мовит, въспак идут тые реки: не Матъка, бовем, Сынови але Сын преможъный и пребогатый Пречистой и Преблагословенъной Матъце Своей дедицтво надъдер гойное зъготовал. Если, бовем, "Око не виде ухо не слыша и на сердце человеку не възыйде, яже уготова Бог любящим его" (1 Кор. 2:9), и зали не далеко а без поровънанья болъшие радости и почести то будут, которые уготовал родившой Его и над всих инъных възлюбивъшой;

О заправды, Пречистая и Преблагословенъная Владычице наша Богородице, "Достояние Твое державъно ти ест" (Пс. 15:5). О заправды, милую и надъдер весолую съ весть и новину услышала. Што, бовем, Тобе милшого, што утешънейшого над то ознаймено быти могло, яко до Того, Которого сь неровъно лепей аниж Себе Сама възълюбила, преселитися и з Ним вечъно а неотдельне мешъкати;

Пошол въпрод единородный Сын и Бог Твой к Безначалному и Съприсносущному Отцу Своему, абы там, в Его и своем Дворе, в оной небесной обители, местъце Тебе, одушевленъному киоту, зъготовал. Пошло оное мысленъное Слънце на оный небесный оризон, абы там горъней оный Иерусалим (о котором Иоан мовит, иж светилником его ест агнец) освечал. А Тебе тут, на земли, светило великое, Тебе, добрую и съверъшенъную Луну, по Собе зоставил, абы от Тебе мысленъные [л. 40 об.] звезды, то ест апостоли и их наследовцы, светлость науки евангельское (которая на Тобе, яко на превысокой горе, наперъвей ся и найособливей показала) брали и дорогим Божественъное науки Его скаръбом (котерую съ Ты яко скарбъница таемъниц Его в сердцу Своем добро ховати умела) обогачалися и въ всих бедах а припадках своих солодкую рады и потехи духовъное воду с тебе яко з источника жизни черъпали. Мешъкала съ теды час немалый под наметами земъного мешъканья, одушевленъная примирья Божого скриня, а мешъкаючи, и зали сь тых слов слушъней, ниж апостол о собе, мовити не могла: "Желание имею разрешиться и съ Христом быти" (Филип. 1:23). Леч иж сь того потребу быт пильную видела, теръпеливе и охотъне тот пелъкгрымства Своего тежар зъносила.

В тым часе, едънак, яко вери годъные гисторикове сведчат, не толко памятки пресвятого и превожделенъного лица Его з сердца, любовию Его уязъвленъного, никгды не выпущаючи, иле из очу видомых добродейств Его знаков спустити не хотячи, вси оные местъца, на которых человеколюбъного Его промысла и збавенья нашего таемъниц – а иле рожества, распятия, погребения, въскресения и еже на небеса възнесения – памятка зостала, обходити и оных миле цаловати и слезами Своими поливати в звычаю сь, праве, повседневном мела. [л. 41].

На оном засе местъцу, где намилший Сын и Бог Твой, Пасху старозаконъную оконъчывъши, Свой завет и тестаменът новый установил, где, мовълю, таемъную с ученики вечеру справовал, где и по Въскресении дверем затворенъном, въпосродку их ставъши, неверуючого Фому уверил, где и обетование Пресвятого и Животворящого Духа от Отца принявъши, в день Пятидесятъный гойне а обфите на них вылял, – на оной, мовлю, горъницы, прозываемой Сионе, Ты, мысленъный Сион, в дому Иоана Богослова (который тебе, яко чистый девъственъник, Пречистой Девицы за слугу и по ласце сына от Сына и Бога Твоего на тестаменъте был поданый) уставичъне мешъкаючи, яковое сь там набоженство и як великий божественъное любви пламень в сердцу Своем палаючий мела не толъко вымовити, але и мыслью огорънути того трудъно.

"А на то местъце пришедъши (мовит святый Иоан Дамаскин) своего упреймого аффекъту и порушенья сердечъного затаить не могу. Вельми (бовем) горачим набоженъства пламенем запаленый будучи, ужасом неяким одержим и солодкими слезами омочон бываю. Самый оный покоик альбо мешъканье, которого всесвятый Тот кийот надъдер приозъдобил, в духу цалуючи, облапяючи, а усты и обличьем до него ся, яко до самого притомъного Ее тела, дотыкаючи, въздыхаю и жалую, иж очима въжъделенъного видети не могу". (В слове на Успение).

Здар, милосердъная милосердья Матъко, абы неякая частъка того побожного и святобливого аффекъту и нам убогим а недостатечъным слугам [л. 41 об.] Твоим ся уделила. Здар, абы неякая тое огненъное любви искра в озябълые сердца нашы спала, абысъмо з любовъным страхом и набожъным сердца нашего весельем тую так великую и невымовъную радост Твою уважали, которое се пресвятое и неяких небесных даров наполненое сердце Твое исполнило в тот день, в который ся так долгому и горачому прагненью Твоему досыт стало. Здар при тым, абысъмо оную святую и анелом въжъделенъную обитель (где Ты, светоносная царева полата, премешкивала) духом наведити и, в духу набожъный со слезами поклон ей учинивши, оным преславъным, которые се там стали, речам припатровати и превеликие, которые се на он час там зъявили дивы и чуда (не як неверъные еретицы, але як правоверные, от Бога вся възможъна быти поведаючие, християне), уважали.

Абысъмо, мовлю, обачили въпрод оное чудовъное (зо въсих чотырох света того краин и ветров) въселенъских евангелия проповедъников и апостолов на оное местъце зъгромаженье и знесенье их през оболок небесный, абы конечъную Тобе, одушевленъному киоту Божому, послугу отдати и от тебе яко от Матъки Пана своего благословение приняти могли, яко о том зацъные докторове и писары церковъные, а особливе святый Иоанн Дамаскин, Симеон Метафраст, Ювеналий [л. 42], патриарх Иерусалимский, Никифор Гисторик и сам очевистый тое речи сведок и притомъный самовидец святый, мовлю, Дионисиий Ареопагит – избранънаго сосуда Христова ученик – сведоцтво выдают и Церков Божая в гимънах своих тыми словы спевает: "На бесмертъное Ти Успение, Богородице, Мати животу, облацы апостолы по воздуху въсхищаху и по миру разсеяныя в едином лице предъсташа Пречистому Ти телу, еже и погребше честъно, глас Гавриилов вопиюще пояху"; и на другом местъцу: "Подобаше самовидъцем слову и слугам и еже по плоти Матере Его Успение видети, конечъное, елико на Ней таинство, яко да не токомо еже от земля Спасово въсхожъдение узрят, но и рождъшея Его преложение сведетельствуют, темже отвсюду Божественъною силою собравшеся, Сион достизаху и на небо идущу предъсылаху вышъшую херувим"; в вътретем гимъне тые слова найдуют: "Егда изыйде Богородице Дево къ ис Тебе рождъшемуся неизреченъно, бяше Ияков, брат Божий, первый священоначальник, Петр же– честънейший веръховъник, богословцем начальник и весь божественъный апостолский лик"; и на иншом местцу тыми словы спевает: "Богоначалным мановением от всюду богоноснии апостоли облаком высоцем възимаеми, дошедъше Пречистого и живоначалнаго Ти тела, любезно лобызаху".

Удивилася теды земля, таковые речи на собе видячи. Удивилася, оную преслодкую а пред тым не слыханую (не толко всего богоизбранъного апостолского събора, але и невидомую ангельскую музыку при оном киоту Божого до Гефъсимании проваженью и потом през три дъни) слышачы.

Удивилася, превеликие чуда и добродейства Божии (которые на он час, гойне а щодробливе пребогатую добр своих скарбъницу отворывши) [л. 42 об.] указовал, и не монету пенежъную, але хорым здоровье, хромым хоженье, слепым не толъко на чувъственъные, але и умъные очи пройзренье и ранъным не толъко на тело, але и на души улеченье даровал. Немым отворал уста, языки безгласным чынил ясны а навет и, з самого камени чада Аврааму въздвизаючы, оным величиа Своя оповедати казал.

Удивилася, мовлю, тому всему земля, але над то барзей, кгды Самого Пана и Творца своего (з незличоным бесплотъных Его слуг а небесных сил мъножеством) до себе приход обачила, Который яко закону Творец закон (родичов чтить росказуючый) выполняючи, учтивость, Матце прислушаючую, выряжал, яко о том предреченные шкрипторове сведчат и Церков Божая в том же вышей приточоном гимне тых слов докладаючи спевает: "Превышняя же небесныя силы с своим Владыкою пришедъше, богоприятъное и пресветлое Тело предсылающе, ужасом одержими, прекрасно предидяху".

Удивилася, наконец, земля, видячи (яко Церков Божая на тот же всесветлый праздник спевает) , же ся источник жизни в гробе положил и гроб до неба лествицею ся стал. Удивила и увеселилася посполу з оным преславъным местъцем Гефъсиманиею (в котором всечестъный а розмаи[л. 43]тыми от Бога чудами почтеный и превдячною вонностию наполненый гроб Ее был), кгды, источъника жизни до небесных кгмахов от себе отдаючи, благословения благолепием украсилася.

А не только земля, але и бесплотных сил множества (яко ся вышей рекло) веселилися и дивовали в тот день, диву и веселя годъный.

Если, бовем, радость была в земъном Иерусалиме, кгды оный славъный и можъный кроль Саломон с священниками, левитами, начальниками, вожами и всим множеством сынов Израильских киот завета Господня от града Давыдова, иже ест в Сионе, к молитвеннику Церкви Святая Святых провадил, – и зали не далеко болшая радость и веселье было в оном горнем Иерусалиме, кгды тот мысленный Соломон, тот Кролъ покою вечъного, зо всим небесным двором Своим Тот Киот одушевленъный от тое ( о которой ся вышей рекло) горницы, названое Сионом, до оных небесных Святая Святых з началы и архистратигами славы и незличоным небесных воинъств множеством провадил!? Веселилися, мовлю, бесплотных сил гуфы, видячи, же Цар и Творец их новую до того Своего дому Царицу въпроважает. Веселилися и, учтивость Ей пристойную (яко слуги Матъце Пана своего) чинячы [л. 43 об.], каждый з них яко налепей хуть и услугованье свое осведъчити хотел. Служили ей съ страхом а радовалися съ трепетом, и до превышних чиноначальников (яко в том же гимъне Церков Божая докладает) в тые слова волали: "Се всех Царица Богоотроковица прийде, възмете врата и сею премирно подъимете присносущнаго Матер света, Тоя бо ради всесильное человеком спасение быст, на Нь же възирати не можеи и Той достойную честь въздати не мощно, Тоя бо преизящное преходит всяку мысль.". Они, зась, тые слова слышачи, и странному оному въсходу дивячися, оные Саломоновы слова мовили: "Что сиа въсходящиа убелена и утвержаема о брате Ея" (Песн. 8:5)? Дивуются, мовлю, иж дщи Адама тленънаго в нерукотворенъная оная Святая Святых въходит и, над вси напреднейшие небесного двору мешканъцы превознесъшися, найближей престола Божого ставает. Але ся зась с тое меры дивоват не могут, же так высокое местъце так зацной перъсоне ест дано: цорка, бовем, Адама тленнаго Маткою Бога бесмертнаго зоставши, и зали так высокого местца, и зали так великое почести не ест годъна!? И которое ж великости славы, и которое ж высокости хвалы и чести не въместит Тая, которая Бога невъместимаго в утробу въместила; которое местъце дано будет въсходящей на небо Той, которая Богу, сходячому на землю, таковое местъце зготовала, иж [л. 44] его, не маючого, где на земли (през негодъность земли) головы приклонити, приняла до своего дому, албо рачей кошътовного палацу – до своей, мовлю, Пречистое утробы, Которая, яко се вышей рекло, и небом, и Слънцем слушне се назвати может. И еще в славе, в зацности и озъдобе обое тое неровъно превышает. И али пресвятые руце Того, которого Она на своих Пречистых раменах носила, не внесли там до оного небесного покою пресвятое души Ее!?

А што, мовлю, души, кгды ж и самое пречистое Ее тело, истления не увидевъши, до того ж небесного палацу ест пренесено, яко о том зацные докторове и шкрипъторове церковные сведъчат, а особливе святый Иоан Дамаскин, приводячи напляч и гисториков, и Ювеналия патриаръхи Иерусалимскаго свядецъство, который апостолское и намесников их о том зданье таковое быти поведает, иж слышачи толъко до трех дъней на оном местъцу, Гефъсимания названом (где Пречистое и богоприятное оно тело погребено было), пресладкую ангельскую музыку, а потом, по престанью ее, на оном местъцу того дорогоценъного клейноту, то ест пресвятого оного тела знайти не могучи, то в собе мыслили, то мовили и так не иначей розумели, иж Тот, Который ся в пречистое оно тело вселити благоизволил, до небесных Своих кгмахов его взял и въскресил прежде общого всех въскресения. [л. 44 об.]

И зали се теды тому ангелския силы дивуете, же пред часом енералному всего поколенья Адамового въскресению назначоным, тое пречистое тело з мертвых повставает и до увелбенья з душею посполу приходит? Але и зали сте не слышали давно о том пророка, мовячого: "Въскресни, Господи, в покой Твой Ты и киот святыня Твоея" (Пс. 131:8). Ведаете теды добре, о яковом то покою и о яковом киоте речено, которое, бовем, иншое месце покоем вашего Кроля се называет, едно тое, о котором апостол зъ слов пророческих, от лица Божого мовленых: "Аще вниду в покой Мой" (Пс. 94:11), – повод възявши и широко о том дишкуруючи, оным покоем Небесное Царъство быти конъклюдует. Такового засе покою, яковый инъший киот годен, опроч того мысленъного Киоту? Там тот, бовем, старозаконъный был фикгурою и тенем Сего киоту одушевленъного; там тот уроблен был з негниющого древа, а Сего пречистая плоть зепсованью не подълегла и подълечи ей жадною мерою не прислушало. Не прислушало, заисте не прислушало тому пресвятому телу, которое збавенье свету породило, в порох се оборочати. И зали, бовем, тот дом албо рачей град (в котором себе Кроль и Монарха вечъный не толко мешъканье, але и милое а роскошное ( яко се вышей рекло) коханье и отпочиванье обрал) не доступил тое волности, не доступил того привилею, абы, яко в иных речах так и в том с посполи [л. 45] того (иных мест въ мнозе альбо въмале отпорных) права мело быти вынято, иж жадъному розрушенью и зепсованью не мело быти подлегло? И овшем, если то некгды в теню до едъного места речоно: "Защищу град сей и спасу его Мене ради и Давыда раба Моего" (4. Цар. 19:34), – далеко барзей о том преславъном одушевленъном Божием граде то розуметися мает, иж его для Себе Самого (бо в нем девят месяцей въ плоти пребыл) неба и земли Творец от истления заховати рачил. А не толко от истления заховати, але и до увелъбенья привести, абы се и в той мере оному, вышей положоному пророческому выроку: "Преславъная глаголашася о тобе, граде Божий" (Пс. 86:3), – досыт стало. Если, бовем, оный сенъный и деревеный киот нигде инде упокоен быти не могл, одъно в оной преславной Соломоновой Церкви, в земном Иерусалиме, дивным коштом и превагою збудованой, што за див, иж Тот мысленъный Киот в оной мысленъной мысленъного Соломона Церкви, в оном горънем Иерусалиме (не жадъного створенья, але Самого Створителя рукою и мистеръством збудованой) ест упокоен, в которой Его и сын громов упокоеного быти видячи, таковое о том свядецство выдал: "И по сих видех и се отверзеся храм, Скиния сведения на небеси" (Откр. 15:5). На небесех теды, на небесех. алъбо рачей превыше всих небес, а не где инде, тому одушевленному небу (в которое Слънце [л. 45 об.] правды вселилосе) местцу зготованому быти пристояло. Пристояло, мовлю, Той, которая з особъного привилею Божого то мела, иж, чины естества перешедъши и посполитое прироженья человеческого право звитеживши, пред рожством, во рожстве и по рожстве панъною зостала и в той мере с посполитого натуры людское права (таковым же привилеем) вынятою быти, абы общого всих въскресения не чекаючи, въскреснула в оный небесный покой и мешъкала не толко душою, але и телом при Том, Который ся от Нее воплотити благоизволил, о чом пенъкне Церков Божия в едном стишку от святого Козмы канонописца, Духом Святым утвороном, в тые слова спевает: "Побежъдаются естества уставы о Тобе, Деве чистая: девствует бо рожество и живот обручает смерть. По рожестве Дева и по смерти жива спасаеши присно Богородицу Тя величающих". Звитежала сь, прави, пречистая Панно, звыклые и посполитые натуры людское права и уставы. А в чом же? – в тых обудъвух речах: перъшая, иж рождество девъствует; другая, иж смерть живот обручает, то ест яко рожество твое ест непостижимо и над вшелякий розум и вымову, же сь и пред нароженьем, панъною будучи, зачала от Святого Духа, и по нароженью Сына Емъмануила панъною сь зостала, – так и преставление твое дивъно ест и над натуру, иж Ты толко едина (за ласкою и особливым Сына и Бога Твоего привилеем) пред оным [л. 46] енералным (в день втораго пришествия Его) всих людей воскресением въскресла еси и в теле Своем прославленъном и увелъбеном, уже живеш живот Божественъный, одесную стоячи Сына Своего "В ризах позлащенънах одеянъна и преукрашенна". Которое то местъце и святый Великий Афанасий выкладаючи, о несмертелности и несказителности пресвятого и увелбеного Ее тела розумеет. Умерла теды, албо рачей (звычаем церковъным мовячи) уснула, Пречистая и Преблагословенная Владычица наша Богородица яко правнука первого, смерти подлеглого, Адама, але зась яко Матка Адама второго, животом и смертию обладаючого, въскресла из мертвых (на приклад Сына Своего) въ день третий.

Але што за див, иж Тая, Которая се приобщила страстем, приобщает и въскресению? Речет ми хто: але и зали и вси святии и выбраныи Божии не сут обещниками и участъниками страданий Христа Спасителя своего? Сут, але не так выборным, не так особъным и знаменитым способом, яко Она. Правда то ест, же Христос Спаситель наш то своим святым учеником признавает, иж пребыли з Ним в напастех Его, и за то неляда им заплату, неляда конътентацыю, то ест местъце в оной небесной лавицы и седенье у пребогатого Своего столу им обецует. Леч засе в самый час доброволное и спасителное Его страсти тые о них слова евангелист мовит [л. 46 об.]: "Тогда вси ученицы оставльше Его бежаша" (Мф. 26:56). Але и зали се то о пречистой и Преблагословенной Его Матери речи может? – бы намъней. Яко, бовем, завше пред тым нерозделною Его была наслядовницею и всих (которые для збавенья нашего подеймовал) бед, прац, невъчасов, утеканья, поруганья и преслядованья правдивою участъницею, Которая Ему услуговала, яко Марфа, и тмами раз лепей над Марфу. И яко другая, съименъная ей Мария, у пресвятых ног Его седши, Божественных Его слов и науки слухала и неровно за нее болшую пилность и охоту в том показовала, неровно горачшую до того живых вод жродла хуть и прагненье мела и неровно лепей тот дорогий скарб в сердцу и памяти своей ховать умела, кгдыж то ей и евангелист в тые слова признавает: "Мати же Его съблюдаше вся глаголы сия в сердцу своем" (Лк. 2:19), зачим и оное Сына и Бога Ее благословеньство – "Блажени слышащеи слово Божие и хранящеи е" (Лк. 11:28) – на Ней въпрод и найособливей отпочинуло. Так и подчас приснопамятное и спасителное Его страсти делить ся и розлучат от Него (иле могла) не хотела.

Отправовала теды тая одушевленъная скрыня з оным небесным Архиереем оную преславную а людем и ангелом предивную процесъсию не только з Вифлеема в Египет, а з Египту в Назарет, але теж от Анны до Каиафы, от Пилата до Ирода, от [л. 47] судища несправедливого на гору Голгофу. А видячы претяжкий креста ярем, на пресвятые рамена Его ложоный, несла и Она превеликое жалю, смутъку и болезни матерынъское бремя, под которым, певне, бы ся была и рушить не могла, бы Ее всесильная (того самого Лгньца, въземлющого грехи миру, до смерти Богу Отцу Своему послушливого и Ей яко Матъце повиновавшагося) рука не въспирала. Тая ж можъная Его правица и на горе Голгофе, под оным древом жизни (на которое Он Сам, Живот всех, был възъвышен) Ее держала, иж в тот час, кгды ся ученицы покрыли и вси други и знаемыи Его стояли здалека, нигде згола не отходячы, тут, при Нем стояла, альбо рачей – гвоздьми крепчайшее над смерть любви до креста пригвожденна была. И зали, бовем, и Она Сыну и Богу Своему не съраспиналася? И зали з Ним не умирала? И зали з Ним не погребалася? Тернье оное острое (с которого сплетеный венец на пресвятую голову Его был вложоный) и зали сердца Ее не проникало, альбо рачей острый (водлуг пророцтва Симеонового) меч пречистое души Ее не проходил? И зали, бовем, так много ран на сердцу не отъносила, иле намильшый Сын и Бог Ее на пресвятом теле отънесл? И зали, видячы от верху головы до стопы ножное вси оные члонъки, которые [л. 47 об.] на паненских раменах Своих пестовала, збитые и честъною кровию сплынувшие, невымовъное и мыслью не огорненое болезни ся не наполняла? И зали, слышачи острейшые за меч блюзнеръские слова, назъвиска, уруганя и покиванье голов сонмицы законопреступное, утробою ся не расътерзала? И зали, видячы горкий он оцту и желчи напой, до пресвятых уст Его принесеный, горчейшего над всякую жолч жалю и смутъку напою не напивалася? И зали, видячы Свет очию Своих, на древе угасший, и зали, видячы пресладкий Живот Свой, под землю зашедъший, з Ним посполу умерети и до ада зъступити не хотела? И зали, смотрячы на змененую доброту лица Того, Которого невымовъной сличъности Слънце и Месяц ся дивует, и на угасший свет очей Того, Который просвещает очи слепых, и, целуючи живодавные Его язвы, которыми ся улечила неулечоная Адама всеродънаго рана, целуючи оплеваное и заушенъное лице, на которое серафимы зрети не смеют, целуючи преклоненъную голову, которой ся всяко колено небесных и земъных, и преисподъних кланяет, целуючи безъгласныи уста Того, Который всим смысл и мову дарует, – тых до Него слов (з горким и ревным плачем) не мовила: "Едину надежду и живот, Владыко Сыну мой и Боже, в очию свет раба твоя имех. Ныне же лишена бых Тебе, сладкое мое чадо и любимое, Господе Сыну мой и Боже, благовещение дъревнее еже ми Гавриил глаголаше Царя Тя и [л. 48] Сына Бога вышняго нарицая. Ныне же Тя вижу, Свете мой сладъкий, нага и уязвенъна мертвеца. Ни от гроба твоего въстану, чадо мое, ни слез точащи престану, раба Твоя, дондеже сниду в ад, не могу бо теръпети разлучения Твоего Сыну мой". (Симеон Логофет в казани на плач Пресвятой Богородицы).

О место презацное! О место преславъное! О граде Бога живаго, которого пред тым увеселять было звыкло речъное устремление и солодкие живых вод жродла! Што то за навалъность над оную Мерру горчейших вод тебе обышла?! Недармо, бовем, в фикгурах старозаконъных до моря естесь прировънана: кгды ж яко на початъку света съставы водъные названы сут морем, так и на початъку того нового света (кгды древъняя мимо ходят, а о Христе вся тварь нова се ставает) до Тебе, як до неякого мора, вси тые бед, утисков, жалю и смутъку незмерного воды кгвалтовъным штурмом и навалностию се згромадили. Мера, бовем, и любви превеликое яко до Сына и набоженства превыборного яко до Бога мерою была безме[р]ного жалю и смутъку Твоего!

Але едънак вся тая навальность страшливым ветром възрушоных вод не могла Тебе, о граде Божий, затопити; не могла з фундаменту, на котором еси твердо основан, бы намъней рушити; не могла светилника Твоего (который об оную всю страданий Христовых нощ не угасал) угасити; не могла вся оная лютая зима (в которую ся Петр и при [л. 48 об.] огни съгрети не могл) теплоты и горачости съверъшенъное любви Твоее (которая весь страх преч отъгнала) остудити. Тиснулась се (през въоруженъную оных богоубиец зкграю) под крила того мысленъного пеликана, и честъной Его крови на землю (илесь могла) падать не допущаючи, але оную яко найдорожъший скарб збираючи, с слезами Своими мешала. Видячи, бовем, источъники найдорожъшое крови з живоносных Его ребр, яко з Едема реки, гойне а обфите плынучые, и зали и Ты, одушевленъное море, гойных а обфитых плачу и болезни рек з Себе не выпущало? Так иж не дармо голубиные Твое очы до Есевонъского озера небесный Жених прировънывает. Стояла сь едънак, яко вежа Давыдова и столп маръмуровый, основаный на степенех златых, Свою волю под Его Бозскую волю поддаючи и яко в живой вере, так и не вонтъпливой въскресения Его надеи моцне укгрунтована будучи.

Стояла сь под тым мысленъным Древом Жизни не як оная первая Евва, которая заказаный в Раю овоц (видечи быть на позренье пенъкный а на вкушенье солодкий) Адамови креденъсовала, которая се потом пенъкность в брыдкую греха шпетъность, а солодкость в превеликую не толъко смерти, але и недзы уставичъное горкость обернула. Але Тобе, второй, [л. 49] щасливой Евве, вторый Адам второго древа овоц (ач на позренье людским очам страшливый и на вкушенье горкий, едънак же озъдобу вечъного блаженства и солодкость безконечъных в небе потех ходатайствуючий) креденъсовал. Скоштовал Сам и Тобе на он час скоштовати дал живоносное смерти и спасителных страстей и болезней Своих яблъка, которое в тот час здалосе быть горким, але тепер плод его сладок и пресладок ест в гортани Твоем. А, бовем, не умираеш (як первая Евва) смертию, не сходиш с того света (яко она) в болезни, не слышиши тых слов: "Земля еси и в землю паки пойдеши" (Быт. 3:19), – але слышит оное надъдер милое и утешное от пресладких Сына и Бога Твоего устен слово: "Востани и прийди, ближъняя Моя, добрая Моя, голубице Моя, яко се зима прейде, дожъд отиде и пройде в себе, цветы явишася на земли, время отрезания приспе" (Песн. 2:10–13).

За дни теды тые, в которие съ видела незмерный жаль и смуток во Иерусалиме земъном, видиш тепер неизреченъная благая во Иерусалиме небесном. За дъни тые, в которые съ была понижена и сердечъною болезнию исполнена над вси на свете невесты, тепер естес над всих первое Еввы сынов и цорек увеселена и возвеличена, и нетолко над них, але над Ангелы и Архангелы, Силы, Власти, Престолы Херувимы и Серафимы возвышена и Божею славою преукра[л. 49 об.]шена. Так иж недармо Церков тот стишок до Тебе, одушевленъной Церкви, спевает: "Твое славят успение Власти и Престоли, Начала и Господьства, Силы, Херувимы и страшная Серафим. Веселятъся земънородънии, о Божественъней славе Твоей красящеся, припадаютъ царие со аръхангелы и ангелы поюще: Обрадованъная, радуйся, с Тобою Господь, подаяй мирови Тобою велию милость".

Которую то песнь и мы, недостойнии (Гавриила имуще чиноначалъника), з росказанья церковъного з радостью спеваем. И тебе яко небесную Царицу з архангелом и Елисаветою ( в тот звлаща веселья и коронацыи Твоей день) набожъне поздоровляем. Тобе (Которая сь так высоко весь род наш, грехом падъший, подънесла) низкий и пренизкий поклон отдаем.

МОЛИТВА

Але о пребогатая Царице Есфир, юж на дворе Кроля и Монаръхи вечъного будучая! Призри тепер милостивым оком Своим на убогих, кревных и повиноватых Своих, над которыми срогий а страшливый (за претяжкие грехи) декрет и каранье смерти вечъное висит! А сродънаго присвоения (гды жесь ест по ласце Матъка наша) не забываючи, над блудъными и марънотравными сынами умилосердися! Оберни на нас добротливый Свой възрок, который на беды и утиски людские без злитованья ся и пожалованья никгды не смотрил! Простри пречистыи Свои длани, которыми сь всех Владыку яко младенца носила, и утоли гнев Его, праведъно на нас движимый! Отдаль [л. 50] казнь и помсту, которую смо заслужили, зъедънай у Него ласку и приязнь, которое смо не годъни, але для тебе (Которая сь еще в пеленах и пред пеленами ласку и благодать в очах Его знашла) не вонътпим, иж то все учынит, гды ж Тобе жадъное (о которую едъно смееш просить) речи не одмовит. И если у Него молитва праведъного споспешествуемая мъного может, далеко барзей Твоя Материнская прозба и прычы[на] тща не отыйдет. Предстань теды нам, теплая предстателнице в жизни настоящей! Не отступи от нас, благоприятъная помощнице, и в день исхода окаянъное нашей души з мъногогрешного тела! Отжени темъныя образы лукавых бесов! Избав (в страшный день Суда) вечъное муки! Сотвори наследъниками неизреченъное Сына и Бога Твоего славы! Бо если негды земный Соломон за то тылко, само же киот сенъного завета пред отцем его Давыдом Авиафар носил, заслужоное на горле каранье ему отпустил, и зали правдивый правдивого покою Кроль над тыми, которие Тебе, мысленъную нового завета скриню, в набожъном сердцу и памяти уставичъной носят, милосеръдия Своего не окажет? И зали тых, которие благолепие и озъдобу Тебе, одушевленъного дому Его, упрейме ради видят, с нечестивыми душу и с мужи кровий живот погубит? И зали добр оных, которых [л. 50 об.] уготовал любящим Его, и зали славы, которою обецал увелъбити прославляющих Его, тых, которые тебе для Него любят и Его в Тобе славят, отдалит? Не отдалит, заисте не отдалит тых всех, которые ся от Него и от Тебе любовию не отдалят! Которое любви огнь абыся и в нашом озяблом сердцу роспаливши, нигды не згасал, Тебе (Которая сь и самые в милости палаючие Серафимы любовию превышила до Сына и Бога Твоего) о прычыну с слезами просим. И Ему честь, славу и благодарение возсылаем со Безначальным Его Отцем и Пресвятым и Благим и Животворящим Духом, ныне и присно и въ веки веком. Аминь.